Как получилось, что еще недавно собиравшаяся в будущее страна вдруг наотрез от него отказалась? Как из державы, порвавшей с тоталитаризмом, по доброй воле отозвавшей из Европы танковые армии и распахнувшей свои объятья Америке, она стала снова озлобленной на весь мир страной-изгоем? Как и когда успело произойти с ней это зловещее превращение?

Как вышло так, что народ, которому война с Украиной изначально была навязана, не стал спорить и сопротивляться бойне? Что нашлись и люди, готовые поддержать ее искренне, и такие, кто согласился участвовать в ней из корысти или ради возможностей, открывающихся им через очевидное и заведомое людоедство?

 
Почему абсолютное большинство моих сограждан предпочло притвориться, что войны просто нет, что она их никак не касается — даже когда она их стала касаться?

Для меня эта война стала не просто неожиданностью — настоящим шоком.

То есть — в моих романах я увлеченно рисовал апокалиптические сценарии, но на самом деле не мог поверить в то, что такое чудовищное варварство, такая бессмысленная жестокость, такая легковерность народа по отношению к такой беспардонной лжи пропаганды возможны в двадцать первом веке. Однако война началась и идет вот уже второй год. И начала ее Россия, ее начала моя родная страна.

Очевидный ответ на вопрос «Как Россия превратилась из демократического государства в тоталитарную неосоветскую диктатуру?» заключается в том, что Россия никогда не была демократией и до сих пор не является тоталитарной диктатурой. Все эти тридцать лет страна была и по сей день остается насквозь коррумпированной банановой республикой — вроде латиноамериканских или африканских, — но вместо бананов торгующей и шантажирующей мир газом и нефтью.

Оказавшиеся у руля случайные люди, бездари и посредственности, вцепились в истерзанное вымя некогда великой державы и выдоили его все до крови. И именно эти временщики пытаются изо всех сил себя увековечить, именно эти самозванцы пытаются убедить народ в сакральной природе власти. И поскольку сознают свою случайность, они так стараются прикрыть героическим мифом свой голый зад.

Сначала они пытались изобразить передовое демократическое современное государство, теперь тужатся, чтобы представить нашу банановую республику грозной реинкарнацией сталинского СССР. На самом же деле вся эта мазня поверх гипсокартонных конструкций нужна лишь для того, чтобы скрыть настоящие процессы, идущие в России: процессы гниения и процессы лихорадочного разворовывания, распихивания по карманам распадающегося народного достояния. 

Это бесконечная история обмана и самообмана, в которой власть лжет несчастному и бесправному народу, мечтающему просто о человеческой жизни, о том, почему эта жизнь невозможна и даже ему противопоказана.

Потому что есть якобы некая историческая миссия, ради которой он должен всем жертвовать, как жертвовали его отцы и деды. Потому что кругом враги, «темные силы нас злобно гнетут», как пелось в революционной песне вековой давности и как поется по сей день в телевизионной пропаганде. Потому ничтожность жизни россиянина можно оправдать величием России.

Но почему народ, вышедший из фараонова плена навстречу свободе, в пустыне заскучал по кнуту и сам поплелся обратно к своим надсмотрщикам? Когда Россией овладел бес, заставляющий ее биться в припадке, изрыгая нечленораздельные проклятия и абсурдные обвинения, кидаясь с пеной у рта на своих соседей, пытаясь порвать им глотки? И как зовут этого демона?

Трансформация эта не была мгновенной. Она происходила постепенно и вовсе не спонтанно; ее направляли государственные и лояльные государству СМИ, она происходила на фоне усиления не только пропаганды, но и репрессий, так что каждому человеку в России постепенно становилось ясно, как думать приемлемо, а как — не стоит. Однако еще всего за пару лет до захвата и аннексии Крыма в России царили совсем иные настроения — возвращать былые советские или имперские владения жаждало меньшинство граждан, а большая часть мечтала о модернизации и продолжении дрифта на Запад. И до сих пор, несмотря на титанические усилия и безлимитный ресурс пропаганды, несмотря на широко рекламируемые репрессии, уничтожение политических активистов, на тотальную цензуру — единомыслия в России власти достичь не удалось, хотя открытое сопротивление режиму и развязанной им войне сломлено. Тем не менее войну — и параноидально-реваншистский путинский проект — поддерживает значительная часть населения.