В 2012 году я оказался в Париже совершенно без денег. Я не мог оттуда уехать. Я написал в только появившемся тогда Фейсбуке, что мне нужна работа, желательно немедленно. Мне позвонила женщина, с которой мы часто до этого работали на частных мероприятиях, и сказала, что у нее родился внук. Она попросила меня написать для него колыбельную. Я немедленно согласился, повесил трубку и понял, что не представляю, как это сделать. Несколько дней я ходил вокруг компьютера туда-сюда и потом за пять минут написал песню и сыграл ее на маленькой клавиатуре. Даже не так: я наиграл ее на клавиатуре компьютера — любой, кто когда-нибудь это делал, знает, насколько это неудобно. Отправил. Песня понравилась заказчице. Она понравилась и мне самому. За все время, что я писал песни, это, наверное, случалось два или три раза. Я до сих пор пою ее.

На каждом своем концерте и спектакле я рассказываю одну и ту же историю. В этой песне есть строчка «Главное — себя не потерять». Когда мальчику Пете, для которого я написал эту песню, было семь лет, дедушка пристегивал его ремнем в машине. «Главное — пристегнуться», — сказал дедушка. «Главное — себя не потерять», — ответил Петя. Недавно я ходил на футбольный матч детских команд Риги и Вильнюса, Порту и Барселоны. Петя стоял на воротах. Их команда выиграла.

Мой подход к работе раздражал музыкантов — первым ушел басист Леша. Однажды я в очередной раз опоздал на репетицию, потому что попытался делать сотню дел одновременно. Леша встал и ушел. Больше он не возвращался. Постепенно рассыпалась вся группа — тогда мне казалось, что это происходит, потому что я не талантливый. Сейчас я понимаю, что причина была в том, что я не относился к группе серьезно, а они не привыкли тратить так много времени впустую. В какой-то момент игра становится твоей профессией, это происходит незаметно. 

Вот вы еще школьная группа, где никому не важны деньги, у всех куча свободного времени, вам просто в кайф играть вместе, — и вдруг вокруг тебя выдающиеся музыканты, которые раз в месяц играют с другими артистами на стадионах и хотят что-то от этого получать, которые ценят себя. С 2009 до 2017 года я не мог понять, что для меня значит музыка и в какой мере я бы хотел ей заниматься. С 2009 до 2017 года я играл с профессиональными музыкантами и никак не мог убедить себя в том, что моя музыка заслуживает того, чтобы заниматься ей серьезно.

За восемь лет я написал всего около двадцати пяти песен. За это время некоторые мои друзья выпустили по десять альбомов. Они стали известными, а я остался подающим надежды, постепенно превращаясь в сбитого летчика.

А потом наступил ренессанс. Совершенно неожиданно. В 2017 году я начал снова заниматься музыкой, нас стали звать на церемонии, премии и частные события, мы начали зарабатывать, я стал думать о том, чтобы снимать и выпускать клипы. Я поехал в Берлин и попросил свою невероятно модную подругу меня переодеть. Она купила кучу красивых вещей. Заставила меня проколоть ухо. Я стал ощущать себя красивым, молодым и востребованным. В июле 2017 года мне посреди ночи позвонил Андрей, мой приятель, с которым мы вместе работали на нескольких музыкальных фестивалях. «Не хочешь сыграть на разогреве у Imagine Dragons в “Олимпийском”?» — «Хочу», — моментально ответил я. «Олимпийский» — самый большой стадион в России. Конечно же, я был согласен.

— Но там жесткий тайминг.

— Окей.

— Не будет саундчека — не успеем.

— Окей.

— И ничего не заплатят. И часть аппаратуры вам придется привезти самим.

— Супер.

Я повесил трубку. Стадион? Месяц назад мы играли на разогреве у Тома Оделла, тоже благодаря Андрею, там было три тысячи человек, — на финальной песне, когда люди махали в такт и подпевали, я даже сделал знаменитую перекличку Фредди Меркьюри с концерта «Уэмбли» (ну, это знаменитое «де-ре-ре-ре-ре-ро»). Уже тогда мне казалось, что это самое важное, что со мной случалось в жизни.

И вдруг — тридцать девять тысяч. Полный стадион. Неделю я старался не думать об этом, но потом настал день выступления. Я вышел на сцену перед пустым стадионом и сел. Включился микрофон, и я вдруг представил себе, как это может быть. Как это могло бы быть на самом деле, если бы я просто работал и делал то, что умею, если бы я был смелее, если бы не блядская училка, которая сказала: «Ты что, Фредди Меркьюри?» Если бы не огромное количество людей, которые всю жизнь доказывали мне, что чудес не бывает, что я нормальный, но не выдающийся, не особо талантливый. Я сидел в гримерке и слушал, как шумит зал. Иногда прокатывались волны аплодисментов, стадион еще не был полным, но люди постепенно собирались и, как всегда, ждали — вдруг концерт начнется чуть раньше. Мы вышли на сцену, я подошел к микрофону и сказал: «У меня всегда была мечта — попросить всех зажечь огни» — и в ответ темный стадион осветился тысячей лампочек. И стало понятно, какого он на самом деле размера. Я довольно громко сказал в микрофон: «Пиздец» — и начал петь.